От предметов роскоши уж время отвыкать мне,
От огня с огранкою старинною бриллианта.
Может в пряжке век назад сверкал на шлейфе платья,
Ну а век пред тем, на пальце у красавца-франта.
Ах, бриллианты, золото, монеты
В сундучке моём друг к дружке жмутся.
Год другой - и нас на свете нету!
Ну а цацки? Цацки остаются!
Дочку у отца украв, гусар, кулон рубиновый,
За её любовь и юность в золото оправил.
А потом, уже в рубинах, шейку лебединую
Он усами щекотал и тройкой лихо правил!
Ах, рубины, цепки и браслеты
В сундучке моём вовсю сверкают.
Уж давно средь нас гусаров нету,
Но усы, как прежде, привлекают...
Мой браслет из серебра и бирюзы персидской,
Что для шаха сделан был, работы филигранной.
За красу отдал браслет он юной одалиске,
А она сбежала с иудейским караваном!
Ах и ох - рыдали с минаретов -
Иудей с красоткой не вернутся!
Одалиски нет и шаха нету...
Только иудеи остаются!
Ну как не рассказать про изумрудные подвески!
В строгой геометрии Art Deco, удлинённые.
Греческая стройность
И египетские фрески.
Камни колумбийские, голубо-зелёные.
Их везли конкистадоры в золотых сосудах!
Просветив, индейцев грабанули на прощанье...
Цвет ещё пучины океанской в изумрудах,
Поглотившей корабли с добычей для Испании!
Ах бриллианты, серьги, самоцветы -
Вожделенных безделушек груда.
Канули конкистадоры в лету,
Но со мной пока что изумруды!
Год другой - и нас на свете нету!
Ну а цацки? Цацки остаются!
Майя Розова. 2000 год