ГРИША-2

Аватара пользователя
Maya Rozova
Администратор
Администратор
Сообщения: 522
Зарегистрирован: 15 мар 2016, 03:22

ГРИША-2

Сообщение Maya Rozova » 11 апр 2016, 01:50

Фредерик Шопен. Соната для виолончели в Соль миноре (G minor)

phpBB [media]


Глава Восьмая

Мысли о сестре Наде меня тяготили. Посылал ей письма, но безответно. Я решил увидеться с ней. Вот он, знакомый бревенчатый дом. Я вошёл в ворота. Все выглядело опустошённым и обветшалым. Поднявшись по лестнице, я стал прислушиваться к звукам за дверью нашей старой квартиры, но что-то удерживало меня от входа. Я бесшумно отступил, словно боясь быть пойманным. Никто меня не видел. Я был рад уйти из этого дома и от моих воспоминаний о нем.

Я писал ей несколько раз, исповедуясь в своей трусости встретиться с ней именно в её окружении, лицом к лицу, и просил прийти ко мне. Много недель прошло, прежде чем она, наконец, посетила меня. Ее глубоко сидящие глаза, её впалые, пепельного цвета щеки едва напоминали мою улыбчивую, хорошенькую сестру. До поздней ночи она рассказывала о своём злополучном браке, о своих страданиях и жестокости Дмитрия и его семьи, но в основном она говорила о своем ребенке, родившемся деформированным и прожившем не долго. Она показала мне снимки ее свадьбы и я ей сказал, какой прекрасной невестой она была.

- Ты когда-нибудь видел, как наш отец плачет? - спросила она. - Я видела. В первый раз, когда ты уехал, и потом на моей свадьбе.

Ранним утром следующего дня, когда Надя ещё спала, я поспешил к ее дому. Высказав всё Дмитрию и его родителям, я умудрился заставить их подписать признание в жестоком обращение с моей сестрой и только когда они, все трое, подписались под документом, я ушёл. Когда позже я показал документ адвокату, он сказал, что это шедевр и что Надя может считать себя уже разведённой

Надя медленно приходила в себя. Мне было так радостно слышать, как она играла на фортепиано те же милые произведения, в той же сентиментальной манере, как у нас дома в прежние времена. Мне доставляло удовольствие покупать ей хорошенькие платья и знакомить ее с друзьями. Она посещала театры и концерты, но, хотя ей нравилось жить со мной, она скучала по нашим родителям, и вскоре уехала к ним в Украину.

Правительство поручило артистам и музыкантам играть на заводах, в рабочих клубах и клубах Красной армии. Иногда таких выступлений было четыре или пять за вечер. Музыкантов и актеров группами загружали на санки и возили на лошадях с места на место. Нас инструктировали, чтоб не играли ничего слишком тяжелого для непросвещённой аудитории. Если наше выступление проходило на шоколадной фабрике, то мы, как оплату, получали шоколад, а если на консервном заводе – то селёдку. Только один раз я слышал жалобу, когда Шаляпин за своё пение получил пару детских башмаков.

Я был призван в армию, но не совсем понимал статус своего положения. Я почему-то принадлежал к двум полкам. В мои обязанности входило играть для каждого из них несколько раз в месяц. Я не должен был носить солдатскую форму и жить в бараках, но я регулярно получал продовольствие в количествах, измеряемых в соответствии с суточной потребностью солдата. Однажды, попав в облаву дезертиров, я показал два военных удостоверения выпущенных каждым из этих полков. Солдаты не только мгновенно арестовали меня, но, как особый случай, отделили меня от толпы простых дезертиров. Это было чистой случайностью, когда один из красноармейцев вспомнил, что слышал меня на одном из концертов и потому отпустил.

Живя в одиночестве, совершенно непригодный к приготовлению пищи, я распределял свой продовольственный паёк среди друзей и семей с детьми, которые в свою очередь приглашали меня на обеды. В какой то период все хотели видеть меня у себя на обеде. Как ни странно, все угощали меня рагу из кролика. Есть было нечего и рагу было вкусным. Я был не против однообразия. Это продолжалось, пока я не заметил полного исчезновения бродячих собак и кошек. Только тогда я осознал, скольких я должно быть съел.

Время быстро шло вперёд. Ничто старое не могло оставаться под знаменем революции. Старые названия городов и улиц должны были быть изменены. Когда дело дошло до выдачи новых имен в области искусства, меня вместе с другими коллегами пригласили на совещание под председательством министра культуры Луначарского. После переименования важных учереждений, квартет, в котором я был членом, назвали квартетом Ленина.
- Почему бы не Бетховена? - мой подростковый голос прорезал пространство комнаты. Кто-то пнул меня ногой под столом. Мы стали Ленинским Скрипичным Квартетом. Наш квартет, так же, претерпел другие изменения. Фердинанд Криш был заменен Л. Пулвером, исключительно талантливым альтистом, и место К. Мостраса занял столь же образцовый музыкант, А. Ямпольский.

Опять-таки, вместо фотографии я помещаю одну из записей оркестра п/y Фердинанда Криша.
НЕМОЕ СВИДАНИЕ.




Тех, кто удостоился чести носить имя Ленина, пригласили в Кремль. Ленин тепло приветствовал наш квартет. Он был один. Мы пили чай и играли один из квартетов Грига. Когда мы собрались уходить, Ленин направился с нами в прихожую и помог Цейтлину одеть пальто. Ленин, протянув нам руку, сказал: «Спасибо, товарищи», и мне: «Останьтесь».

Заволновавшись, я прошептал на ухо Цейтлину: "Если в ближайшее время не выйду отсюда , позвоните мне, пожалуйста".

Музыканты ушли.

По узкому коридору, я последовал за Лениным в его кабинет.

- Садитесь. - Моя виолончель была рядом со мной. Ленин указал на нее. - Это хороший инструмент?

- Не очень.

- Лучшие инструменты когда-то принадлежали богатым любителям. Скоро они будут в руках профессиональных музыкантов богатых только талантом, - ответил Ленин

В разговоре он слегка картавил. В его внешности не было ничего от могучего революционера. Его манера разговаривать, была простой и легкой. Его куртка и ботинки выглядели, словно сделаны были у местных портного и сапожника. Он был похож на доброго провинциального дядюшку. Он сидел на прямом стуле и смотрел на меня, как бы приглашая сказать что ни будь. Моё беспокойство исчезло.

- Вы очень молоды, но занимаете ответственный пост. Странно, что только в музыке и в математике очень молодые достигают известности. Вы когда-нибудь слышали о ребёнке-архитекторе или хирурге? - сказал он, улыбаясь.

- Нет, но я слышал о ребёнке-шахматисте.

- Совершенно верно. Вы играете в шахматы? - но, не дождавшись ответа, и как-будто вспоминая, - Шахматы всегда были хороши для русских и шашки тоже. В этой стране, такие игры учат их с достоинством бороться, чтобы выиграть или проиграть, или выйти даже на равных. Он сменил тему резко: - Это правда, что вы выступали на собрании?

- Я сожалею, - сказал я, немного заикаясь.

- В вашем возрасте, сначала говорят, а потом думают, - сказал он, без малейшего намёка на сарказм в голосе. - Я не эксперт в музыке, но знаю, что нет более подходящего имени для квартета, чем «Бетховен».

- Я так рад. Значит вы не сердитесь на меня?

- Нет, - сказал он, снова улыбаясь. - Но я хотел поговорить. Только, в чём сегодня остаётся хоть какая-то логика? Время фильтрует нечистоты и исправляет ошибки, особенно, если они были совершены в период таких событий. Жизнь струнного квартета имени Ленина не будет долгой, а имени Бетховена будет.

Он говорил притчами, не затрагивая большие темы. Но то, что он сказал, было глубоко человечным и выражено с обезоруживающей простотой.

Позже наш квартет принял участие в праздновании, на котором выступали Ленин и Троцкий и на котором впервые имя Ленина не было привязано к нашему квартету. Я подошел к Ленину. Он был окружен многими людьми, но как только увидел меня, тут же указал на строчку в программе, написанную красным: «Первый Государственный Струнный Квартет». Он сказал: «Вот видите?».
Больше я никогда его не встречал.

Георг Гендель. ПАССАКАЛЬЯ, в переложении для скрипки и виолончели, норвежского композитора Юхана Хальворсена. Исполняют Яша Хейфец и Григорий Пятигорский


phpBB [media]


На аудиенции у Луначарского я попросил разрешения на выезд во Францию ​​или Германию, для продолжения образования. Это правда, что я взял несколько уроков виолончели у Анатолия Брандукова, но я понимал, что оставаться его полноценным учеником было бы проявлением нелояльности по отношению к профессору фон Глену.

Изображение
На фото: Анатолий Андреевич Брандуков и Пётр Ильич Чайковский
Анатолий Андреевич Брандуков
25 декабря, 1858 — 16 февраля, 1930
Российский и советский виолончелист и педагог.


Мне было необходимо учиться за границей. Луначарский наотрез отказался, заявив, что я ему нужен в Москве. Я пошел снова, пытаясь внушить ему необходимость моего дальнейшего развития. Его ответ был отрицательным.

- Я сбегу, - сказал я откровенно. Он не поверил мне.

Летом 1921 года я поехал в концертное турне с Тенором Весиловским, баритоном Садомовым и скрипачом Mишаковым - все солисты Большого театра. С нами был менеджер, аккомпаниатор и жена одного из певцов. Поездка была организована наспех и у нас имелось лишь смутное представление о том, куда мы едем. Садомов, который заметно заикался, был единственным, кто думал, что это было обычное концертное турне.

Наш маршрут начался с больших городов, как Киев и потом города становились все меньше и меньше, пока не привели нас к Волочиску – деревня на границе с Польшей. Там мы встретили еще одну группу артистов, среди которых был известный скрипач Наум Блиндер.


Изображение
Наум Самойлович Блиндер
1889 - 21 ноября, 1965
Российский и американский скрипач- виртуоз, педагог.


Мы присоединились к нашим коллегам в гала-концерте во время которого я, в первый раз, услышал что Садомов почти не заикался. Вышагивая за кулисами, он протестовал: "Это пустой сарай, этот тур, и все остальное ссс-сумасшествие. Я соберусь и уеду домой».
После концерта Садомов исчез.

Утром начались переговоры с людьми, которые занимались контрабандой людей через границу. Из села, ближе к границе, нам сказали, чтобы двигались один за другим и не привлекали внимания. Цена контрабандистов была возмутительно высока и их методы опасны, но условия были нами приняты. Первой же ночью мы пошли украдкой в ​​сторону низкого моста через реку Збурч. Достигнув реки, нам приказали бежать.

Как только мы ступили на мост, раздались выстрелы с обеих сторон границы. Я прыгнул в реку. Мишаков последовал за мной, а так же и г-жа Весиловская, в панике вцепившаяся в меня. Я изо всех сил старался удержать мою виолончель над головой. Река была неглубокой, но я слышал булькающие звуки близко позади себя, которые издавал Мишаков. Мы добрались до польской границы.

- Мы в безопасности, мы пересекли границу, - сказал Миша, дрожа.

Нет, - ответил я, - мы совершили большее, чем переход границы. Мы навсегда сожгли за собой мосты.


http://www.cello.org/heaven/cellist/chap8.htm

Перевод с английского и подборка материала - Майя Розова. 4 - 24 - 2012. Los Angeles

© Майя Розова
© http://petrleschenco.ucoz.ru

Вернуться в «Музыка не имеет гражданства»

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 9 гостей